Тератургіма або чудеса від печерських угодників Божих

23 июля в Киево-Печерской Лавре состоялась презентация проекта «Тератургима, или Чудеса». «Уникальным духовным кладом» называют издатели этот древний трактат, составленный в начале XVII в. по инициативе святителя Петра Могилы и представляет собой логическое продолжение фундаментальных исторических трудов и важнейших русских летописей — «Повести временных лет» и «Печерского патерика».

Приняв Святое Крещение, Русь постигала Христианство через опыт Византии, где к концу Х в. сложились основные богослужебные уставы, принципы архитектурного построения храма, традиции иконописи, жанры церковной книжности¹. Неотъемлемой частью Церкви является монашество, устремленное к высшей мере уподобления Христу². На византийских землях монашество, после «закалки» в пустынях, пришло и в города³; на Руси же, напротив, первые документально известные монастыри были городскими, – их содержали князья (первыми оценившие преимущества новой веры), а населяли, по всей вероятности, иноки из Византии⁴, – и лишь в середине XI в. возникла обитель, созданная не по инициативе князя, пустынная по месту расположения и первоначальному укладу жизни, населенная по преимуществу русичами – Киево-Печерская Лавра⁵. Ее основатель прп. Антоний Печерский был до монашества жителем древнерусского Любеча, во время странствий по святым местам Христианского Востока принял постриг на Святой Горе Афон, а позже вернулся на Русь, повинуясь пророческому указанию своего наставника: «Через тебя многие станут черноризцами»⁶. Предпочтя киевским монастырям обитание в пещере за городом и имея за плечами опыт великой школы Афона, он говорил с простыми единоплеменниками на родном языке и открыл им прежде неведомую для большинства из них красоту монашества, которая привлекла к прп. Антонию учеников (включая выходцев из знатных семей). Во второй половине века монастырь переместился на поверхность, обратив свою пещерную «колыбель» в место подвига отдельных иноков и усыпальницу братии⁷. Это не умалило значения Лавры: святость многих ее насельников способствовала признанию обители первенствующим из монастырей Руси⁸.

После вторжения батыевских орд, земли Руси шли к свободе от иноземного ига разными путями: север – через Московское государство, юг – через Литовско-Русское. В то время, как первый переживал ужас опричнины, второй стал провиницей Польши в составе польско-литовской Речи Посполитой и подвергся дискриминации православного населения. Отвергая культурную и религиозную ассимиляцию со стороны Польши, и в то же время осознавая свое отличие от Московии, юг Руси становился Украиной, а Лавра – одним из оплотов Православия в католической Речи Посполитой. В этом историческом контексте и появилась в 1638 г. книга, представляемая ныне читателю в новом издании – «Тератургима, или чудеса, которые были как в самом свято-чудотворном монастыре Печерском Киевском, так и в обеих святых пещерах [его]».

«Тератургима» рассказывает не только о своей эпохе, но содержит и оригинальные известия о древней Лавре

Включаясь в полемику с католическими и протестантскими теологами, которые сомневались в истине Православной Церкви, «Тератургима» свидетельствовала о чудесах, явленных у святынь Лавры в конце XVI – первой половине XVII вв. Издание этой книги стало одним из деяний Киевского митрополита и лаврского настоятеля свт. Петра Могилы по укреплению Православия в Украине и Беларуси. За три года до «Тератургимы», под патронатом свт. Петра увидел свет «Патерикон, или жития свв. отцов Печерских»⁹. Он представлял собой особую, специально подготовленную для издания 1635 г. редакцию «Киево-Печерского Патерика» – сборника житий лаврских подвижников добатыевской эпохи. Собранный в XIV-XV вв. из произведений XI-XIII вв. «Патерик» был первым древнерусским творением жанра «отечников» (заимствованного из Византии) и одной из самых любимых на Руси книг. До XVII в. он распространялся в рукописях, а «Патерикон» стал первым его печатным изданием¹⁰. Составленные учеными соратниками свт. Петра, соответственно Мстиславским епископом Сильвестром Коссовым (будущим преемником Могилы на Митрополии) и лаврским иеромонахом Афанасием Кальнофойским, изданные в Печерской типографии на польском языке «Патерикон» и «Тератургима» образовалидиптих о древних и новых знамениях святости в Лавре¹¹.

Продолжая «Патерикон», «Тератургима» рассказывает не только о своей эпохе, но содержит и оригинальные известия о древней Лавре, которые позже стали традиционными наравне с данными «Патерика». Самый яркий пример – именно «Тератургима» предлагает «привязку» топографии лаврских пещер 1638 г. к летописным ориентирам XI-XV вв. и вводит термины: «Ближняя пещера св. Антония», «Дальняя пещера св. Феодосия». Она же гласит, что храм Св.Троицы на главных воротах обители и больницу при нем воздвиг прп. Никола Святоша (строки летописей и «Патерика» об этом подвижнике XII в. не сообщают о храме, но его кладка относится ко времени до Батыя).

На страницах «Тератургимы» помещены первые печатные планы Киева и Лавры с ее пещерами (и покоящимися в них мощами святых)¹²; это – вторые картографические изображения города после риснуков купца Мартина Грюневега, побывавшего здесь в 1584 г.¹³ (последние представляют собой упрощенные схемы-миниатюры на полях рукописи¹⁴, тогда как планы о. Афанасия – хотя и не безупречные, но подробные вшитые раскладные карты). Они запечатлели Киев и Лавру в канун Хмельниччины и последовавших за нею перемен в облике города (восстановления крепости на Старокиевской горе, перестройки древних церквей в стиле барокко)¹⁵.

Обращает на себя внимание ряд замечаний «Тератургимы», забвение которых не раз приводило к мифологизациям. Так, за треть века до Иоанна Гербиния («Религиозные киевские подземелия», 1675) о. Афанасий отрицал слух о фантастической длине лаврских пещер, которому поверили даже некоторые польские ученые XVI-XVII вв. «Тератургима» также открыто указывает на разную степень сохранности покоящихся в пещерах мощей («одни остались целы, другие распались»), не находя здесь повода к умалению святости ни одного из подвижников (в том же духе об этом упоминал посетивший Лавру в 1654 г. архидиакон Павел Алеппский из Сирии¹⁶).

Несколько раз изданы записи свт. Петра Могилы, из которых автор «Тератургимы» почерпнул свидетельства о чудесах у лаврских святынь

После перехода Украины под московский протекторат, в Лавре составили новую печатную редакцию «Патерика» – на церковно-славянском языке, которая неоднократно публиковалась с 1661 г. до начала ХХ в. (с правками и дополнениями при переизданиях)¹⁷ и в 1897 г. переведена на русский язык (по тексту издания 1702 г.)¹⁸. Из «Патерикона» она заимствовала некоторые черты построения структуры (отличавшие издание 1635 г. от рукописных редакций XV в.)¹⁹, а из «Тератургимы» – идею приложения карт пещер (две новые версии карт прилагались к части экземпляров изданий 1661 и 1702 гг.)²⁰. Церковно-славянский аналог текста «Тератургимы» создан не был, но к ее содержанию обращались многие поколения историографов Лавры и Киева²¹. Предпринимались попытки частичного перевода книги на русский и украинский языки²². Несколько раз изданы записи свт. Петра Могилы, из которых автор «Тератургимы» почерпнул свидетельства о чудесах у лаврских святынь²³.

Сведения об авторе «Тератургимы» довольно скромны

Как ни парадоксально, при всем богатстве содержания и выдающемся значении «Тератургимы», сведения о ее авторе довольно скромны. Долгое время единственным их источником считалась сама «Тератургима», где они распылены по тексту. Известно было, что о. Афанасий Кальнофойский жил в первой половине XVII в. и являлся иеромонахом Лавры²⁴. Историограф Киево-Могилянской Академии Виктор Аскоченский предполагал (1856) в о. Афанасии ее питомца, другие историки не исключают учебы Кальнофойского за пределами Украины; в любом случае, ссылки «Тератургимы» на древнюю и новую литературу говорят о хорошем образовании автора²⁵.

Оценка о. Афанасием казачества с позици шляхты (в посвящении князю Святополк-Четвертинскому) и упоминание в числе благодетелей Лавры шляхтича Габриеля Кальнофойского может указывать на шляхетское происхождение самого писателя, при котором, однако, он обращается к читателю как патриот православной «Роксолании» (Руси)²⁶. Доцент Львовского университета Владимир Александрович (1991) считает родиной о. Афанасия с. Канафосты (бывшее Кальнохвосты) Самборского района Львовской области, известное с 1436 г. (если эта гипотеза верна, то начальное образование Кальнофойский мог получить в школе Львовского Братства)²⁷.

В один год с «Тератургимой» Лавра издала описание чудес от Купятицкой иконы Пресвятой Богородицы игумена Купятицкого монастыря Илариона Денисовича – «Парергон» – под редакцией и с текстами поучений о. Афанасия, чье соавторство оговорено на титуле²⁸. В том же 1638 г. писатель оставил заметки на полях «Триоди цветной» лаврской печати 1631 г. В них он уже называет себя «игуменом Винницким». 28 июля 1646 г. датировано завещание о. Афанасия. Его копию в актовых книгах Перемышля выявил в Центральном государственном историческом архиве Украины в г.Львове и опубликовал в периодике Гарвардского университета В.Александрович (1991). Документ оформлен на имя родного брата писателя, Петра Кальнофойского, через доверенное лицо последнего – шляхтича Каспара Черпковского. Свою личную библиотеку и вещи о. Афанасий завещал Киевскому Братству (при котором действовала Киево-Могилянская Академия), рукописи стихов и поучений – монастырю в Добромиле (В.Александрович допускает, что в этой обители Кальнофойский принял монашество), деньги – священноначалию Лавры: «200 злотых даю на больницу Печерскую, с тем, чтобы кто-нибудь, пользуясь этими деньгами, убогим давал ежегодно долю в 20 злотых; если это закончится [предполагают, что речь идет о кончине завещателя], данную сумму должно вернуть в монастырь Печерский, из нее 100 – на погребение и сорокоуст мой и брата, злотых 50 – в Межигорье на сорокоуст, злотых 10 – убогим, злотых 40 – служке моему на учебу». Наблюдение за исполнением своей воли о. Афанасий вверил игумену соседнего с Лаврой Пустынно-Никольского монастыря Исаии Трофимовичу. В том, что лаврскому священноначалию была поручена забота о погребении и поминовении о. Афанасия, историк О.Чумаченко видит основание считать местом его упокоения Киево-Печерскую обитель²⁹.

…«перед нами – один из выдающихся памятников украинского литературного барокко»

Главный труд о. Афанасия сочетает в себе черты исторического повествования, трактата по богословию, сборника проповедей, полемического сочинения, путеводителя для паломников; не ограничиваясь одной прозой, автор выступает и как поэт, применяет разные варианты стихосложения. Структура и стиль книги отражают дух своей эпохи: хотя о. Афанасий утверждает, что в «Тератургиме» нет «слов витиеватых», однако, по признанию В.Шевчука, «перед нами – один из выдающихся памятников украинского литературного барокко»³⁰.

Сколь ни покажется странным нижеследующее сравнение, но исторические реалии, отраженные в «Тератургиме», напоминают сегодняшнюю действительность (как и в эпоху Речи Посполитой, Украина – полиэтническая и поликонфессиональная страна с большими социальными контрастами). Это по-своему усиливает актуальность книги, хотя в целом значение «Тератургимы» никогда не умалялось: не только потому, что она представляет собой памятник истории, но и потому, что ее основная идея (о неиссякающем действии благодати Божией в Православной Церкви) – торжествует над временем.

Не подлежит сомнению, что «Тератургима» достойна академического переиздания с солидным научным комментарием. Но в настоящем случае издатели ставили перед собой более скромную, хотя и не менее важную, как нам представляется, задачу: вернуть великую книгу в руки широкой читательской аудитории, для которой, несмотря на частые упоминания о «Тератургиме» по тому или иному поводу, знакомство с полным текстом произведения не может не стать Открытием.